Сейчас
Все бесило. Шрифт слишком мелкий, свет тусклый!.. Все бесит! Если бы не она!..
Меня! Меня кинули! Не я кого-то, а меня!.. Пожалуй, это бесит больше того факта, что Анна вообще ушла. Глупости – от меня не уходят, я занимаюсь этим сам. А тут!..
Я нервно откинул сценарий концерта на другой край стола. Билл усмехнулся. Я посмотрел на него, как на последнюю сволочь, и, встав с дивана, подошел к окну. Над Прагой спустился вечер.
- Ты не переживай, - услышал я насмешливый голос брата за спиной и обернулся. Билл лениво потянулся и посмотрел на меня холодно: - Разве это важно? Найдешь другую… разве это тебя когда-то волновало?
- Мне плевать на Анну, - выдавил я и привалился к стене. – Я рад, что наконец-то смогу развлечься по полной…
- Да-да…
Билл думал, что Анна и есть та «единственная и неповторимая», про которую он всегда твердил. Я не знал, что говорить на это, когда мы были вместе, но сейчас готов был разнести этот вариант в пух и прах. Подумаешь, что она задержалась рядом со мной на целых два месяца. Плевать, что большую часть времени я готов был добровольно находиться с ней рядом и что иногда забывал про секс. Плевать!.. Терпеть ее не могу! Самоуверенная и заносчивая девчонка!
Но Билл был уверен сейчас, что я обижен не только на активные действия со стороны девушки в области разрыва отношений, но и что ее мне не хватает. Глупости! Чушь! Но это же Билл, как же!..
- Ты бы посмотрел на себя в зеркало, брат, - выдал он. – На тебе лица нет…
- Просто надо кому-нибудь позвонить, - я посмотрел на Билла холодно и достал сотовый. В море номеров нашел Прагу(Лиз). – Вот… хотя бы Лиз… Хорошенькая такая, блондиночка… немецкая эмигрантка…
Билл отвернулся.
- Ты сволочь, - проговорил он. – Гад…
- Отчего же? – я скептично улыбнулся. – Для меня девушка, действительно, не проблема, ты же знаешь… Смирись.
- Давно смирился! – Билл взглянул мне безжалостно в глаза, отложив сценарий. – Но вы расстались только три часа назад, а ты уже готов бежать к другой! Она ведь!.. ведь!..
- Что?! – почти крикнул я. – Да и вообще, какая тебе, нафиг, разница! Иди напиши песню! Расслабься, это мои проблемы!..
- Ты не понимаешь… - начал было брат, но вдруг отвернулся. – Сволочь, Том… ты сволочь… слепая сволочь!
- Плевать! Неси, что хочешь! – я пошел к дверям и, выйдя из номера, почти жестоко нажал на кнопку дозвона на телефоне. После пары коротких гудков, на другом конце отозвалось выразительное женское «Алло». – Алло, Лиз? Это Том… Узнала? Здорово… Слушай, может встретимся?..

Через два дня
Концерт прошел на ура. Как всегда.
Я отдал гитару и прильнул к холодной бутылке колы. С меня лился пот, хотя, рядом с Густавом я смотрелся, пожалуй, даже сухим.
- Здорово, парни, - Девид похлопал Билла по плечу и кинул Георгу полотенце. – А теперь марш переодеваться, в гримерку и в клуб… Только Ладу слушайтесь, о’кей?
Я слабо кивнул и стал подниматься по лестнице вслед за братом. Билл, как всегда, был бодрее остальных: концерты он любил. Я улыбнулся. Я всегда так улыбаюсь, когда смотрю на Билла после концерта. Здорово, все круто. Токи рулят, как мы всегда и хотели…
В лифте никто не проронил ни слова. Так всегда было, обычно только Билл мог что-нибудь сказать…
- Здесь здоровская публика… Тысяч двенадцать? – спросил он.
- Да, пожалуй, - Георг откинул взмокшую челку с лица. – Не больше, по крайней мере… сюда больше и не поместиться.
- Точно, - подтвердил слабо Густав.
Я закрыл глаза и глотнул колы.
- Ууу… класс, - только и получилось вымолвить.
Класс закончился почти тут же.
Лифт дрогнул и остановился. Я в недоумении открыл глаза. Парни переглянулись и стали оглядываться.
- Вот тебе и класс, - подтвердил Билл. Он постучал в закрытые двери: - Эй!
- Угу, тебя уже услышали, - Густав покачал головой и нажал на красную кнопку на панели. Не помогло. Нажал еще раз. Без толку. – Георг, тащи телефон.
У Георга была такая глупая привычка даже на концертах таскать телефон в заднем кармане джинсов. Глупая, но, учитывая состоявшийся момент, полезную.
- Девид, - позвал Георг, когда, похоже, продюсер соизволил взять трубку. – Мы застряли в лифте… Что? Отлично, супер. А сколько ждать?.. Ладно, надеюсь у наших братцев Каулитц не начнется групповой приступ клаустрофобии, - он отключился. – Хорошая новость, парни! У нас есть возможность проторчать в лифте некоторое время… Хотите, сыграем в «правду или ложь»? Кто водит?
- Некоторое время? Сколько? – спросил Билл.
- От нескольких минут до нескольких часов: генератор вырубился, - Георг улыбнулся.
- Тогда почему свет в лифте горит? – спросил скептично я.
Свет вдруг моргнул и погас.
- Так тебе лучше? – услышал я голос Билла в полной темноте.
- Да, спасибо, - я скользнул по стене на пол и вслепую глотнул колы. Попытался вытянуть правую ногу, но наткнулся на Густава. – Слушай, Гус, отойди…
- Не суй ноги куда попало, - проговорил он, но ногу отодвинул.
- Черт! Гус, отойди, - Георг попытался, похоже, шагнуть в сторону, но…
- Листинг, убери свои лапы! – Билл чуть не сел мне на голову.
Началось черти знает что. Каждый пытался откроить себе кусочек в тесноте, то и дело наступая на меня, но и подняться не давая. В конце концов, все как-то успокоилось, и я откинул голову вверх.
- Эй, - слабый голос Билла. – Все сидят?..
- Я сижу, - отозвался Густав. – Георг тоже… вот он… Том, а ты?
Я сам не знал почему, но молчал. Хотелось молчать…
- Том? – Билл ткнул мне вслепую по плечу. – Ты спишь?
- Нет, - голос даже мне показался хриплым.
- Тебе чего, плохо? – Билл крепче сжал мое плечо.
- Да все нормально! – я скинул руку брата. – И вообще помолчи… кислорода тебе первому не хватит, обещаю!..
Полная темнота у меня ориентировалась с одиночеством. Дико было понимать, что я тут не один. Странное чувство. Где-то сидит Густав. Я знаю его лет… да много уже!. Георг тоже самое. Билл вообще всю жизнь мне глаза мозолил. Сволочь, блин. Я улыбнулся.
- Билл, - позвал я. – Ты сволочь, ты знаешь это?
- По-моему, Тому плохо, - в голосе Георга не было никакого сочувствия. – Реанимацию!..
Все заржали. Негромко, слабо. Я тоже.
- Парни, мы когда-нибудь застревали в лифте все вместе? – спросил я, вспоминая.
- Я вообще никогда в лифте ни с кем не застревал, - сказал Густав.
- А я застревал… - признался Билл негромко, и я заржал.
- Да-да… он застрял там с девушкой, уж не знаю, что и думать после этого! – сквозь смех сказал я. – Как, Билл, романтично было?
- Тебе этого не узнать, - Георг пнул меня ногой. – Ты, наверное, завидуешь, да?
- Я???
Все снова заржали. Мы идиоты, да. Но почему бы не поржать, когда выдается минутка?
- Кстати, - начал Густав. – Чего там Анна? Билл сказал, что у вас все. А чего ты, лучше нашел?
- Не мудрено, - сказал я. Внутри что-то дрогнуло. – Лучше нее толпы бегают…
- Заткнись, - посоветовал Билл негромко. – Гус, давай о чем-нибудь другом…
- А что, ты и ее тоже в себя влюбил? – Листинг и Шафер заржали.
Я уперся виском в стену. Да, была у брата такая способность утешать всех брошенных мною девушек и тем самым невольно влюблять их в себя. Смешной он, Билл. Не хочет, да так у него получается. Но навряд ли, Анна не его типаж.

Если будут коменты, обещаю выКЛАДАть проду...
Так шо... отписывайтесь, люди добрые)))

Отредактировано Nagasaki (2007-09-18 11:41:59)

Специально для администрации =)...

В лифте
- Георг, ты как всегда проницателен, - выдавил Билл. В голосе его слышалось нервное осуждение: - Ты бы своими заморочками больше заморачивался!
- А что ты наезжаешь? Я же пошутил!.. Успокойся, - Георг явно был напряжен.
- Парни! - негромко позвал я. Голос не слушался, то и дело срывался. – Заткнитесь, оба…
Повисло молчание. Я сам понимал, что слишком странный возглас получился, но оправдывать даже сам себя не хотел. Что-то было неправильно. Тишина, когда в лифте чуть больше квадратного метра сидят четыре не самых маленьких парня. Темнота, но не одиночество. Все неправильно.
- Том, - Билл аккуратно толкнул меня в плечо. – Ты в порядке?..
- Д-да… - я вдруг почувствовал что-то… будто таю. – Все… все… о’кей…
- Том!.. – голос брата утонул.
В глазах заметался красный свет, я даже подумал, что включилось аварийное освещение в лифте. В голове загудело, а с виска скользнул холодный пот. Чья-то рука меня встряхнула. Все опять потемнело, гул чуть стих. В голубом полумраке подсветки телефона мелькнуло озабоченное лицо Билла.
- Эй, парень, - пробормотал он. – Ты чего? Кислородное голодание?..
Он схватил из моей ладони бутылку колы и, взболтнув, протянул:
- На… глотни, - я сделал несколько мелких глотков, когда брат попросил: - Георг, дай-ка полотенце… спасибо… Том, возьми… ты взмок весь…
Я ослабевшей рукой притянул полотенце и вытер мокрое от пота лицо. Глупости, дышалось мне нормально, да и недомогания я особо не чувствовал. Просто смертельная усталость. Хотелось просто заснуть. Ох, и вымотался же я…
- Устал, - шепнул я. – Спать охота…
- Том, Том!.. – брат еще раз встряхнул меня. – Ты только это… в обморок не ныряй, о’кей?
- Заткнись, Билл, - все так же тихо сказал я и усмехнулся. – Если перестанешь меня трясти, может и не нырну…
Брат чуть успокоился, но плеча моего так и не отпустил. У меня было необъяснимое ощущение, что я дрейфую в спокойном ночном море. Зрение, мысли, слух – все плыло. Я разобрал, что Билл, отобрав телефон у Листинга, о чем-то говорит с Девидом. Похоже, брат не на шутку беспокоился. Я попытался усмехнуться, хотя и не понял: получилось это у меня или нет. Я чувствовал лишь, что занемели колени, и заныла спина. Я тяжело дышал, и с меня градом лился холодный пот.

После…
После второго концерта в Праге и после неудачной поездки в лифте я проспал как убитый почти двадцать часов, а когда проснулся: понял, что лучше мне не стало. В голове по-прежнему гудело, на лбу то и дело выступал пот, дыхание сбивалось, жар вообще стал казаться мне чем-то обычным. Врач сказал, что это переутомление. Девид очень серьезно отнесся ко всему: отменил концерты на ближайшую неделю, а нас отправил в Магдебург, чтобы мы все привели себя в порядок.
Я едва ли помнил, как добрался до дома. Помнил лицо матери – она беспокоилась, отец… нет, его я не запомнил. Еще запомнил тот момент, когда увидел кровать. Смертельная усталость. Невыносимая. Я грохнулся в объятья подушки, даже не задумываясь об одежде…
Мне было холодно. Липкий холод тянул ко мне сотни рук в полной темноте, казалось, что тысячи пальцев хотят заполучить от меня кусочек, крошку, даже частичку дыхания. Но я был один, ведь это темнота. Темнота не пугала меня, я привык. Одиночество? Как-то абстрактно… неопределенно… Может, так оно и есть? Может, все во времена такой темноты абстрактно и неопределенно, даже я сам?.. Но ведь…
Свет. Как смешно: он был не нужен мне все это время. Я люблю душную темноту с ее ледяными пальцами одиночества. Любил. Почему же сейчас я боюсь этого?..
Страшно вернуться туда, где я был. Ведь я уже заглянул дальше, а там светлее…
Нет, я не хотел вновь тонуть в этом болоте. Нет, не сейчас!..
Я почувствовал, что кричу…
Я открыл глаза. Почему-то трясло. На мне не было футболки и кепки – отчего-то я почувствовал это в первую очередь. В глазах все словно выжгло июльским солнцем. На лице – кислородная маска.
- Том! – услышал я и моргнул. Какой-то мужик держал меня за плечи: - Слышишь меня? Дыши ровно, хорошо?.. – И он обратился в сторону: - Все будет хорошо, не волнуйтесь…
Я наклонил голову и успел заметить бледное лицо матери, но внутри что-то гулко стукнуло, и я потерял сознание.

Хатите проду???
О_о

Ну... нати...

Через три дня
- «…предположил, что причиной реанимации может служить передозировка наркотиками, но представители группы пока молчат. О настоящем состоянии Тома Каулитца известно одно: ему лучше и в течение нескольких дней ему предстоит вернуться в дом родителей в Магдебурге. О том, будет ли продолжаться тур Tokio Hotel ничего не известно…» Бла-бла… дальше не интересно, - Билл отложил газету и посмотрел на мое веселое лицо. – Чего ты ржешь? Реклама – это хорошо, но не так же!.. Вон… пишут, что у тебя передоз… Это слишком. Ты переплатил.
- В моем брате больше сочувствия, чем я думал, - я потянулся.
Мы были в палате вдвоем. Мама с отцом еще что-то там обсуждали с Девидом, а Билл, пользуясь свободой, глумился надо мной, зачитывая глупости из статей. Я уже зачитался такими проявлениями творчества. Вранье, конечно, про наркотики, но ведь были еще алкоголь, драка, перестрелка, попытка самоубийства, убийства… Какая экспрессия и энтузиазм читались между строк! Меня это откровенно веселило. Я снова тихо засмеялся. 
Двери в палату открылись и вошли наши родители и продюсер. Девид сиял – все, явно, обошлось. Он сел на стул рядом с кроватью:
- Ну что? Завтра ты дуешь домой, приводишь себя в порядок, и через неделю мы возобновляем тур. Но врачи все равно будут следить…
- Отлично! – я закатил глаза: сколько формальностей! – Девид, шепни прессе о том, что их ждет разочарование, и я не псих-самоубийца, о’кей?.. Хотя, эта была самая весела статья, особенно там, где про причину… хех…
- По рукам! - усмехнулся продюсер.
Мама улыбнулась, отец хлопнул меня по плечу, а Билл лишь покачал головой. Семейка, блин…
Пару часов родственники и босс надоедали мне своим присутствием, всячески уделяя внимание и заботу. Будто так мне этого внимания не доставало! Пару раз Девиду звонили на сотовый, видать из охраны, и тогда он выходил, а возвращался какой-то напряженный, и мне приходилось ловить на себе его напряженный взгляд. Конечно, с таким пациентом у больницы проблем прибавилось, и охрана работает только так, но это ведь нормально… Зачем создавать такое напряжение? Вон даже Билл уже завозился в кресле…
Но наконец-то меня оставили. Мама прощалась со мной, будто на век, хотя раз в две минуты повторяла, что я должен непременно попасть завтра на обед. Она всегда такой останется… Остальные-то в общем были не против избавиться от моего общества.
Я расслабился и вновь принялся читать журнальные статейки. До вечера мне должно было хватить… брат, блин, знает, что сплетнями меня можно занять надолго, даже если эти сплетни обо мне. Ну, разве это не весело?..
Не успел я даже дочитать одной статьи, как двери вдруг распахнулись, и влетел Билл.
- Эй, Каулитц! – крикнул я. – Сколько лет, сколько зим!..
Но я заткнулся. Брат был не один.
Надо же, я не видел ее всего несколько дней, а показалось, будто бы вижу ее впервые за долгие годы. В глазах будто что-то вспыхнуло, руки сжали в кулаки. Легкое недоумение на ее лице, капля испуга, какая-то неопределенность – все было вдруг так ярко, что захотелось отвернуться и закрыть глаза, но я не рисковал даже моргнуть.
В первую секунду Анна скользнула взглядом по всей палате, но вдруг зацепила глазами меня и остановилась в дверях. Билл втащил ее за руку и быстро закрыл двери.
- П-подожди!.. – она повернулась к брату. – Ты ведь сказал, что он без сознания!.. Билл, ты!..
- Я так сказал? Да быть не может! – брат наигранно закусил губу.
Я посмотрел ему холодно в глаза. То же мне, бюро добрых услуг! Я припомню тебе, Билл…
Анна обернулась и посмотрела на меня. Быстро, бегло и почему-то испугано, зато заговорила она довольно медленно, будто ища слова:
- Ладно… раз уж я здесь… Как ты, Том? – ее голос дрогнул, выговорив мое имя.
Я растерялся, но не потерял одного – раздражения. Я слишком хорошо помнил, что чувствовал, когда эта девушка бесцеремонно предложила мне «отдохнуть». Я нашел в себе силы отвернуться.
- Том, - Билл подошел ближе и заговорил со мной на немецком: – Не будь идиотом. Девид не позволял ей прийти, мне многого стоило помочь ей попасть сюда.
- Зря старался, - огрызнулся я на родном языке и убийственно посмотрел на Анну.
Девушка вдруг отступила на шаг к дверям и опустила глаза. В груди у меня что-то непонятно кольнула. Она сейчас показалась мне такой слабой и неуверенной. Не знай я, что эта самая девчонка покоряет европейский шоу-бизнес и слывет одним из лучших начинающих режиссеров, не знай я, что она пробилась сюда сквозь бесконечные стены собственными кулаками, я бы даже стал беспокоится. Она, в широких джинсах, обтягивающей футболке и с рюкзаком на плечах, казалась заблудшей в чужое общежитие студенткой по обмену.
- Я… - Анна подняла на нас с братом глаза. – Пойду… Поправляйся… Том… Пока!
- Стой! – Билл схватил ее за руку. Он взглянул на меня. Мы смотрели друг на друга с полминуты, и я сдался, отвернулся. А брат обратился к девушке: - Тебе нельзя выходить сейчас, если Девид узнает, то крышка всем троим…
- Так, а я-то тут при чем? – подал голос я, обернувшись.
- Заткнись, - Билл даже не повернулся и продолжил говорить Анне: - Спустишься минут через десять: мы уже уедем, а Люк наверняка увяжется за какой-нибудь медсестрой… Прессы внизу не так уж и много, Андре и один справится. Ты сможешь уйти, только…
- Я поняла, - Анна улыбнулась всей этой суете. – Не бойся ни пресса, ни Девид не узнают, о’кей?
- Здорово, - Билл подмигнул мне и вышел из палаты: - Пока!
Двери за ним закрылись, и в комнате повисла тишина. Я смотрел на Анну, а она по-прежнему на двери. Как-то странно было понимать, что человек, который разделяет со мной эту тишину, не друг. Что уж там, Анна всегда для меня в первую очередь была другом, а не девушкой, пора это признать. Но то, как она со мной поступила, можно было считать предательством. Нет, я не капризный и не требовательный… просто то, действительно, было чувство разочарования. Она просто оставила меня и всех нас. Мы остались без друга. Такое тяжело простить…   
Девушка медленно повернулась и взглянула мне в лицо.
- Я… - начала было она, но вдруг осеклась: голос ее болезненно вспорол воздух в тишине. Она опустила глаза. – Ты ведь не будешь со мной говорить, верно?
- Почему же? – усмехнулся я. – Я не так заносчив…
- Еще как заносчив, - тихо проговорила она, но под моим взглядом улыбнулась: - А знаешь, Билл мне сказал, что ты весь в гипсе и приходишь в сознание только на несколько минут в сутки…
- В гипсе? – удивился я. – В честь чего?
- Твой брат уверял меня, что ты упал с кровати… ну, как-то неудачно короче упал и… вот, - Анна подошла и села в кресло.
- Да уж… - прикинул я расклад фантазии Билла.
- Я рада, что с тобой все не так плохо…
- С чего бы? – огрызнулся я.
Анна посмотрела на меня долгим, проницательным взглядом. Что-то шевельнулось у меня под лопатками и разлилось непонятным беспокойным потоком по всему телу. Я столько раз смотрел ей в глаза, дерзко, насмешливо, проницательно, но почему-то никогда не чувствовал этого. Но девушка вдруг отвернулась:
- Я на самом деле беспокоилась… все эти статьи… не знаешь, чему уже верить. А еще и ты… ты… - негромко проговорила Анна, не поворачиваясь. - Я понимаю… Том, мы расстались, как пара… да хотя, какая мы были пара?.. Но в любом случае… думаю, ты рад и тебе легче, но… я очень ценила твою дружбу. Я бы очень хотела, чтобы мы остались друзьями… Нет, не больше. Это тяжело, я же понимаю. Но просто друзьями… если бы мы могли…
Она замолчала, а через пару секунд неуверенно повернулась и посмотрела на меня… 
У меня в горле все пересохло, все тело было напряжено. Ее глаза… Почему раньше я никогда не чувствовал этого? Ее глаза такие теплые порой, но не сейчас… Казалось, что в любой момент на ее ресницах могут выпасть бисеринки слез. В этот миг почему-то в груди все замерзло и готово было разбиться на тысячи осколков, чтобы исполнить единственное – растопить ее замерзший, но не холодный и колкий, а дрожащий, как котенок на морозе, взгляд …
«Die Zeit lauft… Leb' die Sekunde!» - взорвался в голове мальчишеский, но сильный голос брата.
- Почему бы нам не остаться друзьями? – прошептал я.
Ее глаза изменились. Удивились и… потемнев, зажглись. Внутри у меня распустилось что-то большое и теплое, топя все то холодное, что сковывало сердце и дыхание. Я вздохнул.
- Здорово, - она улыбнулась, смотря мне в глаза. – Я рада…
Мы просто облегченно улыбались друг другу. Все было замечательно, лишь я не понимал одного.
- Анна, почему ты ушла? – прошептал я на немецком.
Она молчала, а я смотрел мимо. Действительно, она не могла уйти от меня, потеряв терпение от моего, порой, безудержного желания остаться тем, кто я есть… Она была готова всегда… всегда вытащить меня из болота прошлого навстречу чему-то светлому, даже если бы этим светлым не стала она… Я знал это… почему-то…
- По-другому было нельзя, - проговорила она. Я успел удивиться и тут же прийти в себя: два месяца в Германии и несколько недель в окружении немецкой публики. Чего еще было ждать? – Ни тебе, ни мне…
- Не понимаю…
- Не надо. Забудь, - она снова улыбнулась: - Мы ведь друзья? Просто. Давай, будем думать, что мы много наслышали друг о друге, а познакомились только сейчас…
- Глупо, так не получится, – улыбнулся я. – По крайней мере у меня…
- А ты попробуй, - она встала из кресла и бегло взглянула на сотовый телефон, проверяя время. – Мне пора… Поправляйся, хорошо?..
Она еще несколько секунд как-то переминалась с ноги на ногу, будто хотела сказать или сделать еще что-то, но потом подмигнула мне и вышла, закрыв за собой двери.   
Я лежал и тупо улыбался. Как-то вдруг все на свете стало казаться легким…
Здорово. У меня есть друг.

Вот прода...

На следующий день
- Как-то ты… сияешь, - лукаво усмехнулся Билл, когда я приземлился на стул рядом с ним. Брат уплетал чипсы с сыром и смотрел по телику выступление Гвен. – Как с Анной вчера поговорили?
- Замечательно, - прямо сказал я и, поймав торжествующий взгляд Билла, промямлил: - Но это не то, что ты думаешь… Я не вскакивал из постели и не кидался к ней с просьбами вернуться. Не дождешься…
- А жаль… - но все же брат был доволен. Он снова уставился в телик и, не оборачиваясь, попросил: - Только не скандаль с Девидом, хорошо?..
- С Девидом? По какой части? – поинтересовался я, загребая из пакета чипсов.
Билл обернулся и в недоумении посмотрел на меня.
- Что значит..? Подожди, вы с Анной вчера говорили? – я кивнул. – То есть… вы помирились с ней, да?
- Мы договорились, что будем друзьями и иногда надоедать друг другу этим пониманием, а что? – я улыбнулся.
- А ты спрашивал, почему она ушла? – Билл серьезно взглянул мне в лицо.
Я оторопел.
- П-подожди… в Девид здесь при чем?..
Повисло молчание. Я быстро соображал, а Билл опустил глаза.
- То есть… ты хочешь сказать… - начал я, - что Девид как-то приложил ко всему руку?! Чушь! Он же сам говорил, что в нашу личную жизнь вмешиваться не будет… Да и откуда тебе знать!..
Билл пробормотал что-то типа «Ты прав… глупости… я ошибся», и напряженно стал всматриваться в телевизор, но почему-то я подумал, что брат совершенно не признает, что ошибся. Я стал нервничать.
Уже вечером, когда я-таки добрался до кровати, все навалилось на меня. Анна не могла вот так просто взять и сказать Девиду: «Расстаться с Томом? Да, конечно. Почему нет?». Она была не такой. Скажи ей Девид даже устоявшуюся аксиому, она нашла бы что возразить. Эти двое не переносили друг друга, настолько же, насколько понимали, что один без другого работать не смогут. Он – профессионал, она – профессионал начинающий, но уже заткнувший за пояс некоторых матерых волков своего жанра. Им не нужны были серьезные перепалки.
Анна не раз возмущалась нашей ограниченности, говорила Девиду в лицо все, что думает. Он терпел. Даже когда я перестал скрывать наши с Анной отношения, он терпел, хотя, было видно, довольным не был. Значит, пришел конец его терпению…
Но как он заставил ее сделать это?
Да быть такого не может, чтобы они просто по душам поговорили да сошлись во мнении, будто так будет лучше!.. Может, угрозы? Все может быть. Девид Йост – акула шоу-бизнеса. Но ведь тут не пахло чем-то серьезным. Зачем нужно было дуть на и без того карточный домик? Мы с Анной, в конце-то концов, не о чем серьезном даже не думали. Тогда, что могло заставить Девида принимать столь радикальные меры?..
Порой, мне кажется, что шоу-бизнес не для меня. Все так сложно. Неужели нельзя ко всему отнестись проще? Вот, Билл. Он тоже страдает по этому поводу. Ему тяжело соглашаться с чем-то, ему тяжело понимать, что никакой романтики во всей этой гнилой системе нет. Здесь все для многих держится на деньгах и только!.. Если бы он не пел, он бы загнулся в такой тухлой атмосфере. Да и меня группа-то только и спасает…
Даже то легкомыслие, которое я, казалось бы, демонстрирую случайными связями с фанатками, не способно расплатиться по всем счетам шоу-бизнеса. Это весело, конечно, и экстримально, и эмоционально, но… но не то. Не знаю… Легкости в этом нет, настоящей беззаботности. Обложка, да, кажется более, чем радужной, но в ней ничего нет. Никакого удовлетворения.
Я работаю с удовольствием. Это приносит плоды не только материальные, я совершенствуюсь и взрослею, учусь обращаться с чем-то ловчее, а соответственно и проще… С работой понятно. А вот люди…
Друзья? Мне казалось, что это те приятели и знакомые, которые имеют свойство появляться и исчезать. Но вот с Анной… Что же она тогда такое, если без нее трудно? Попахивает зависимостью… А зависимость я испытываю к единицам. Билл, ребята из группы, семья… Странно, что Анна очень органично устроилась в этом ряду. На раздражение органично!
Я со злости ударил кулаком в подушку. Что же это? Глупо как все, а!
Я привязался к человеку. Ужасно! Быть такого не может… Я ведь не привык к ней, не знаю ее до конца, но остро нуждаюсь в ней… Как-то все… Не так я все себе это представлял. Все эти отношения между людьми. А тут все так сложно, но и… но и просто одновременно: вот человек, он дорог тебе? Еще бы! Ты хочешь, чтобы он был ближе? Не мудрено, конечно… Вот так все просто. Эйфелева башня, ей богу! Вроде просто по самое не хочу, а вроде и не очень… особенно для чайника в инжинерии…
Какой идиот придумал человека? Получилось-то по своему образу и подобию – по-идиотски!.. Хрен разберешься, блин!..
Я еще с полчаса раздраженно ерзал, бил подушки и шепотом выругивался в темноту, пока окончательно не вымотался и в одну расчудесную секунду не отрубился, как перестоявший положенные сроки включенный ноутбук.

Вот, кстати, прода...

Через двенадцать часов
Я вошел в кухню, когда отец и мама уже заканчивали завтрак… или обед? Билла еще и не на-мечалось.
- О, а чего это ты вскочил ни свет ни заря?! – удивилась с усмешкой мама, целуя меня в щеку.
Я кинул сонный взгляд на часы. Ба! Только начало первого… Черт, имиджа мне теперь не вос-становить…
- Да ладно, - отец хлопнул меня по плечу, вставая из-за стола. – Он, небось, в госпитале свое отлежал на неделю вперед. Верно?
- Ага, - я приземлился на стул. Передо мной, как по мановению волшебной палочки (а на са-мом деле всего лишь маминой руки), появились тарелка с кукурузными хлопьями и пакет молока. – Спасибо…
Я вяло жевал: еще бы – такая рань! Такой позор!..
Да еще и ночь какая-то безумная. Я ведь обычно всегда отключался, как только голова каса-лась подушки (ну, если только рядом, конечно, девушки не было), а тут провалялся добрых полто-ра часа… Все же что-то со мной происходило…
- Как голова? – спросила мама.
- Симона, хватит беспокоится. – я всегда ее называл по имени, когда хотел, чтобы она поняла, что мне не смешно.
- Я мать, мне можно, - она улыбнулась и села рядом. – Ну так как ты себя чувствуешь?
- Отлично… не считая того, что я вскочил в такую рань! – мама засмеялась. Отец еще некото-рое время переключал каналы на телевизоре, а потом встал и, под предлогом «прогуляться», вы-шел на задний двор. Доподлинно известно, что он там собирает какую-то странную установку. Не то музыкальный агрегат, ни то машину времени, но что-то он затевал – это точно. Я снова посмот-рел на маму: - Ребята не звонили?
- Густав заходил, сказал, что прячется… не удивлюсь, если это правда. Вчера человек пять де-вочек приходило… хорошо, что дождь заморосил, они быстро ушли…
- Нам бы надо с Биллом отсюда перебираться, а то замучают совсем. Настырные ведь, - я ус-мехнулся, но мама вдруг нахмурилась:
- Куда вам перебираться? Да вы самостоятельную жизнь еще-то и не видели! Все за вами при-глядывают да смотрят! Что ни шаг, то только после охранника. К тому же… рано еще. Вот испол-ниться двадцать один, потом и поговорим, а сейчас!.. Жуй сиди, Каулитц! – она, усмехнувшись, щелкнула меня по носу. У нее руки были в краске: опять села какую-то картину писать да вот только никому не показывала еще. – А как Билл? Он нормально?..
- А почему ты спрашиваешь? – удивился я.
- Ну, он вчера какой-то весь напряженный ходил, а ночью у него еще и телевизор часов до че-тырех работал…
- Ааа! Ну, так у него, наверное, вдохновение! – заржал я. – Весна, мам!
- Не смешно! – но мама все равно улыбалась. – Парню девушка нужна, а он все в пустоту сти-хи пишет!
- Так!.. – возмущенно возвел я глаза к потолку. – Это его проблемы! Что ему мешает?!
- Ну, Том, не равняй брата на себя, - мама сурово посмотрела на меня. – Тебе-то ничто не ме-шает, а у Билла принципы!..
- О! Можно подумать! Будто у меня нет принципов!
- У, и какие же? Семь дней в неделю? – Симона прямо посмотрела мне в глаза.
- Ты больше желтой прессы читай, мам, и узнаешь, что Билл женат и у него на подходе второй ребенок, - фыркнул я. Не люблю, когда мама начинает такими намеками заводить тему в сторону моих разгулов. – И вообще-то я!..
Но меня заткнул звонок в двери. Мама встала и прошла в прихожую. Минут через пять верну-лась. Серьезная.
- Чего там?..
- Да… как всегда… Надо в звонок кнопку вбить, чтобы эти ваши фанатки отвадились в него нажимать!
- А что спрашивают? – я заинтересовался.
- Эта совсем обнаглела: говорит, что к вам пришла насчет работы, а сама еще соплячка соп-лячкой! Ужасно. Завралась-то: мол, она насчет сценария для видео в Праге…
Я поперхнулся.
Видео в Праге мы должны были начать снимать после второго концерта, как раз тогда, когда я накрыл все планы группы медным тазом. Этот клип должна была режиссировать Анна…
Я вскочил и побежал к дверям. Девушка была уже у самых ворот, когда я ее окликнул:
- Анна!
Девушка обернулась. Я подбежал к ней.
- Прости. Мама просто устала от наших фанатов…
- Я так и подумала, - Анна улыбнулась. – Но это ничего, я понимаю… Я хотела сказать, что…
- Может, войдешь? – перебил я ее.
Она как-то неопределенно взглянула на двери, мне в лицо. Я смотрел ей прямо в глаза, но все равно не понимал, о чем она думает.
- Но я всего лишь… - начала было она, но я взял ее за руку и повел в дом.
- Пойдем…
Мама стояла в прихожей и удивленно смотрела то на Анну, то на меня. Я закрыл двери и обернулся к ней:
- Мам, это Анна, она режиссер нашего нового клипа, - сказал я на немецком.
- Боже, а ничего, что я вот так?.. – мама забеспокоилась.
- Все нормально, фрау Каулитц, - проговорила Анна на прекрасном немецком. Я даже успел удивиться: она никогда не говорила на немецком при мне. – Я понимаю, как вам, должно быть, неудобно, если вас беспокоят, но я…
- Но ты выпьешь со мной чаю, а потом мы поговорим, - как отрезал я, проходя на кухню.
Атмосфера беззаботного семейного завтрака была потеряна. Я был весь напряжен и время от времени смотрел в сторону девушки. Симона о чем-то спрашивала ее, а Анна отвечала. Как стран-но, подумал я, почему я не знал, что она учит немецкий?..
Анна отказалась от чая, но вот я нагло тянул время, медленно поедая вафли и монотонно раз-мешивая сахар в чашке. Я будто бы не хотел вмешиваться в разговор матери и Анны, но на самом деле вслушивался в ее голос, будто пытаясь запомнить каждый звук.
- Вы должны снимать видео для группы? – спросила мама удивленно (она говорила на англий-ском – она всегда думала, что обязана это делать, когда говорит с человеком другой национально-сти… да и английский у нее был превосходный!). – Но вы так молодо выглядите… я подумала, будто вы одна из фанаток…
- О, я действительно фанатка токов, - Анна как-то быстро глянула на меня и усмехнулась. – Но я младше даже ваших сыновей… Мне восемнадцать…
- И вы уже работаете с такими крупными проектами?!
- Я была помощником, когда снимали прошлое видео, но Девид предложил мне поработать самостоятельно… На самом деле я еще учусь.
- Здорово, - мама была удивленна. Она посмотрела на меня: - Том, почему не рассказывал, что в вашей команде есть такие молодые работники?
- Мам, мы начали работать в двенадцать, а то и раньше… Если бы Анне было восемь, я бы обязательно поделился с тобой таким феноменом, - я усмехнулся.
- Действительно, - Анна улыбнулась, но почти тут же стала серьезной и взглянула в мою сто-рону: - Но, Том… я здесь как раз по поводу работы…
- О, у меня неделя на отдых! Никакой работы! – усмехнулся я.
- Тут всего лишь сценарий… - Анна полезла в портфель и вытащила оттуда несколько печат-ных листов, скрепленных скрепками. – Нужно всего лишь прочитать… думаю, ты от этого не по-страдаешь… и, вот, еще копии для ребят. Хорошо? Обсуждать вы будете это уже с Девидом…
Я взял листы и бегло стал читать. Но уже заголовок меня остановил:
- Но мы ведь читали сценарий клипа на эту песню. Зачем еще раз?..
- Это новый сценарий, - Анна попыталась изобразить беззаботность на лице, но получилось это у нее отчасти.
Я быстро пролистал страницы.
- Но… но здесь совершенно другой расклад. Зачем ты это сделала? – удивился я.
- Нет, это не я, - Анна как-то грустно улыбнулась. – Это сценарий другого режиссера… Я не буду заниматься съемками вашего клипа.
- П-почему???
- Ну… В общем, Девид меня отстранил…
- Что?! – я был шокирован.
Вчера ночью я пришел к выводу, что именно отстранением Анны от работы над клипом Девид мог заставить ее уйти от меня. Но ведь она ушла. В чем же тогда дело? Неужели он узнал, что она была у меня в больнице?..
Беспредел!
Я встал со стула и подошел к телефону.
- Что с тобой? – удивилась мама.
- Звоню Девиду… Хочу поинтересоваться почему он это сделал, - листая телефонную книжку, пробормотал я.
Анна вдруг схватила из моих рук телефон и поставила на базу. Заглянула резко в глаза:
- Не стоит.
- Почему?
- Это наши с ним проблемы…
- То есть меня это никак не касается?! – напрямую спросил я и попытался заглянуть ей в глаза, но Анна отвернулась.
- С чего ты вообще взял, что это должно тебя касаться?.. - проговорила  она приглушенно.
Я прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Пару секунд постояв так, я взглянул на маму. Она ко-ротко кивнула и, поднявшись, вышла из кухни. Обожаю ее – вопросы у нее потом…
- Анна, - я повернулся к девушке. Она по-прежнему смотрела куда-то себе под ноги. – Ведь Девид как-то повлиял на твое решение… ну, оттого, что мы… что ты ушла…
- С чего ты взял?! – довольно резко отозвалась она и подняла глаза. – Девид тут не причем… Том, может, ты думаешь, что от тебя уйти невозможно? Не идеализируй себя и не разочаровывай меня. Я думала, что ты проще относишься ко всему в этой жизни. Забудь про то, что было. Я про-шу прощения за то, что резко обошлась с тобой там, в Праге, но… пойми у жизни слишком резкие повороты порой. Мы встречались. Да, я рада… чего уж там, не каждая похвастается подобными отношениями, но это прошло. Что-то, может быть, было не так, но… Время не остановить. Оно бежит, сам знаешь. Мы просто останемся друзьями… знакомыми…
Ее голос, сначала будучи резким и довольно сухим, с каждым словом утихал, становился со-жалеющим и беспокойным. Несколько раз она опускала глаза, будто боясь ошибиться, заглядывая мне в лицо. Я смотрел на нее и понимал, что она лжет. Она сама себе не верит. Говорит не она, говорит ее разум. Она понимает, что должна сказать это, чтобы мы действительно по-тихому ра-зошлись знакомыми, не вороша пыли вокруг и не задевая других.
Почему бы не согласиться с ее разумом? Просто оставить всю эту историю за чертой сегодня и сейчас… Легче.
- Ты уедешь? – предположил я после пары минут молчания.
- Да, мне нужно учиться…
- И работать, наверное, будешь где-нибудь в Чехии, верно? – спросил я.
- Не знаю. Тяжело будет, я все же знаю больше о Западной стороне… Может поеду в Лон-дон… Хотя, загадывать что-то – это неправильно, - она повернулась к окну и смотрела на задний двор, откуда доносились глухие удары о метал: отец все еще работал.
Я молчал. Знал, что хочу спросить, но молчал.
Вот так вот приходят и уходят люди. Они приходят не когда рождаются и уходят не когда умирают. Вот так вот просто. Жизнь каждого – проходной двор. Здесь проходят толпы других, но лишь некоторые захаживают несколько раз, еще меньше приходят систематично, единицы - оста-ются навсегда. А есть такие, которые однажды задержавшись и навсегда исчезая, преображают все и заставляют на это все смотреть по-новому. 
- Когда ты улетаешь? – спросил шепотом я.
- Сегодня… вечером, в 9:45… - она тоже говорила негромко – Бог знает, о чем она сейчас ду-мает!..
- Я не могу… - вдруг вырвалось у меня.
Она обернулась.
- Я хочу, чтобы ты еще хоть когда-то приехала в Германию… Мы ведь друзья, помнишь? Хо-чу, чтобы ты приехала к нам… Плевать на Девида!..
Анна снова засуетилась:
- Но Девид здесь не…
- Без разницы! – прервал я. – Приедешь? Обещай!..
Она удивленно смотрела на меня. В глазах было что-то похожее на испуг. Странно, она ведь всегда бесстрашно кидалась защищать что-то, во что верит, а тут…
- Я постараюсь…
- Я тоже, - я скользнул рукой по столу и взял ее за плечо. – Я тоже постараюсь напоминать те-бе о том, что мы друзья, а не просто знакомые… 
- Том, - ее голос дрогнул, а на лице появилась простая усмешка. – Ты порой невыносим… столько трагизма! Поражаюсь тебе!
- Ты сама из этого пьесу Шекспира делаешь! – в ответ изумился я.
Атмосфера напряжения рухнула. Я почувствовал себя абсолютно счастливым.
- Я??? – Анна была возмущена. – Я ведь не говорила, что уезжаю насовсем! Вас, идиотов, од-них попробуй оставь без нужного-то внимания…
- О-о! Можно подумать! – я снова уселся на стул. – Мария Магдалина! Да ты всем своим ви-дом требовала жалости!..
- Ффф! Ты себя видел? В глазах столько серьезности! Билл бы тебя засмеял! – она подошла к окну и оперлась ладонями о подоконник, смотря на меня.
- Ничего подобного… просто я… Мне стало как-то не по себе оттого, что все так мрачно… К тому же – я еще не слишком поправился! – нашел я выгодную отмазку.
Мы негромко рассмеялись. Анна посмотрела в окно на задний двор и долго рассматривала, как мой отчим таскает какие-то железяки. Я поднялся и подошел к ней.
- Ну, а что там… ну насчет клипа? Режиссер-то нормальный? – спросил я и вдруг испугался – не рано ли я вновь повернул тему в эту сторону?!
- Как всегда… Хорошая картинка и расклад интересный, вот увидишь! Вам понравится.
Она посмотрела на меня рядом, я не поворачивался, смотря в окно, а лишь боковым зрением улавливал на себе ее взгляд.
- Угум, - пробормотал я.
Она смотрела примерно минуту, и лишь тогда я повернулся. У нее приятные глаза. Теплые, как и всегда. Будто ничего не изменилось. Сейчас она усмехнется и хлопнет меня по плечу. У ме-ня вновь кольнет совесть, и я подумаю, что я – сволочь, ведь она вновь простила меня… А я возь-му ее за руку и захочу поцеловать. Уже хочу. Но не стоит, решил я, время бежит и все меняет.
- Ну, - наконец заговорила она. – Мне пора… я еще даже вещи не собрала…
И снова это понимание того, что она уезжает. За два месяца я успел к ней привыкнуть. Ну… не к ней, а к ее присутствию… Нет, я привык к тому, что… ну, не знаю… Просто было непонятно холодно в груди оттого, что ее я не увижу, не поговорю, не рассмеюсь с ней еще долго… Возмож-но, очень долго…
Мы пошли в коридор, и я вышел проводить ее до ворот. Там мы остановились.
- Я бы мог приехать в аэропорт, - начал я, но она покачала головой:
- Нееет. Ты сам знаешь, что не можешь, - она улыбнулась мягкой понимающей улыбкой.
- Действительно, - проговорил я. – Ну… тогда… Вроде как пока…
- Пока…
Я мимолетом коснулся ее руки, но почти тут же отступил и, развернувшись, пошел к дому. Через пару секунд я услышал, как скрипнули ворота, а на заднем дворе упала какая-то железка.
- Вот и все, - вошел в дом я с тихим шепотом.

Наивная... это веселое начало)))

можно сцыль, шобы моя персона сначалО это место капризно осмотрела?.. 

*в бреду* Боже, жизнь удалась!..